1. О проблеме терминологии. Что такое „Эротика“?Диалог Платона „Пир“
Эротика для художника собственной жизни — это инструмент познания, ключ к прочтению карты мира, фильтр, с помощью которого полюбовно и прекрасно интерпретируют явления мира. А сама по себе она — явление восхищения игрой и соблазном.
Это — мое личное, спонтанное определение „эротики“. Да, оно очень общее и абстрактное. Вероятно, учёным-философам среди вас оно что-то даст. Оно также может прийтись по душе опытному и тонкому эротософу, от рождения художнику собственной жизни. Однако, для большинства на данном этапе оно останется просто словами. То есть, пустым. Поэтому в данном тексте, рассчитанном на неискушенного читателя, я сперва обращусь к терминологии, то есть, к истории, к истокам самого понятия „эротика“ и „эротический“, ведь без минимальной философской базы эротософу не обойтись. Как ни крути, и как не дискредитировал себя ушедший 20-ый век, подменяя, размывая и игнорируя понятия и определения, тем самым разрушая созданное и накопленное веками предыдущими, со многими терминами нам в 21-ом веке предстоит определиться заново. Отчасти поэтому в этой части текста я обращусь к теории, к истории и к философии эротизма, при этом стараясь быть максимально прост, краток и прозрачен.
Эротика, эротический: в отличии от скучных конвенциональных и давно приевшихся словарных определений, вроде „проистекающее из любви“, „любовный“, „сердечный“, „романический“, „амурный“, „чувственный“, „телесный“, „плотский“, а также „стимулирующий сексуальные чувства, фантазии и переживания“, я предпочту здесь буквальное, античное определение. В древне-греческой мифологии „эротический“ означает „проистекающий от Эро́та или Э́роса (др.-греч. Ἔρως) — исходящий от гения любви, безотлучного спутника и помощника Афродиты, олицетворяя собой любовное влечение, силу притяжения, то есть, гравитационную силу, обеспечивающую продолжение жизни на Земле.
Если вы живёте в странах западной или восточной Европы и, как я в далёком 2005-ом году, захотите изучить тему Эрота и запишетесь в университет на философский семинар, вам первым делом предложат вдумчиво прочесть диалог Платона „Пир“, — ведь это произведение в „прогрессивном“ мире считается основоположником философского эротизма. В принципе, моя личная концепция Эрота, изложенная в данной книге, строится отчасти похоже. Хотя, этическую точку зрения и кое-какие моральные взгляды на эротизм некоторых присутствующих на Пире — в том числе самого Сократа — я не полностью разделяю.
Тем не менее, для понимания других терминов, проистекающих от Эрота и употребляемых в пособии, таких как эротическое искусство жизни, эротософия, эротософ, я рекомендую внимательное, но и критическое прочтение диалога „Пир“. Рекомендую, так как — здесь я повторюсь — этот так называемый „диалог“ заложил основы для понимания и интерпретации не только эротики, но и сексуальности. А когда основы были заложены, текст „Пир” проложил путь к обращению индивидуума и коллектива с сексуальностью в семье и в государстве, то есть, к разным формам её контроля, сублимации и подавления. В итоге, и по сей день мы обращаемся с нашей жизненной энергией именно так, как завещали нам присутствующие на пиру товарищи, участники этого так называемого „диалога“.
* * *
На самом деле, вокруг „Пира“ очень много неясностей. Во-первых, его дата написания точно не установлена. Предположительно текст датируется 379 годом. Сам пир, якобы, приурочен к победе поэта Агафона на Ленах, дионисийском фестивале, где драматурги соревнуются в своих произведениях. Юный Агафон только что выиграл соревнование со своей трагедией и по сюжету на следующий день после празднования победы пригласил своих друзей-философов и литераторов на праздничную посиделку.
Победа Агафона — это реальное историческое событие, а вот сам пир — нет; скорее всего оно выдуманное.
Во-вторых, содержание „Пира“ напоминает „испорченный телефон“: подобно легендам, притчам, сказкам оно передаётся из уст в уста. Сам „диалог“ передает рассказ об изложении рассказа о пире. Как так? — Сейчас объясню. Рассказчик — ученик Сократа Аполлодор Фалерский, который, идя из дому в Афины, встретил по дороге своего приятеля Главкона. Сам Аполлодор на пиру не был, а слышал о нем от другого ученика Сократа, Аристодема, которого Сократ привел в дом Агафона. Сам же Сократ, как известно, философских идей не выражал и не записывал, а лишь задавал вопросы и пересказывал чужие речи. За Сократом, как известно, записывал Платон; правда, наверное, не всё, а только лучшие его вопросы и пересказы, причём, вероятно, вырванные из контекста.
И вот, о своей беседе с Главконом Аполлодор и повествует своим друзьям. При этом речь Сократа, являющаяся как бы квинтэссенцией всего „диалога“, записана Платоном. Таким образом, перед нами рассказ в рассказе рассказа в рассказе, или лишь отражение отражения отражения пира, пережитого двумя друзьями Сократа, — якобы, очевидцами, выдуманного! события, происшедшего очень давно, но оставившего неизгладимое впечатление у всех товарищей Сократа. Аполлодор пересказывает друзьям беседу с Главконом примерно в 400 г., точнее, — если верить немецкоязычным источникам — в феврале 416 г. до нашей эры, то есть, приблизительно за год до смерти Сократа.
В третьих, сам Пир (греч. Συμπόσιον „Симпозион“) в исконном, в современном смысле симпозиумом не является. Речь тут совсем не о научной конференции, а о встрече в доме одного из друзей в неформальной обстановке. О встрече, где вино льётся рекой, а в самом конце группа мужчин ещё и приглашает флейтистку. Да и по словам одного из участников party, сама тема настолько абстрактная и общая, необъятная, что по ней вряд ли возможно говорить научно. Поэтому нам не стоит создавать вокруг „Пира“ ореол научности и серьезности.
Приведу кратчайшее содержание так называемого „диалога“, а по факту собрания из семи монологов! различных афинских философов — Аполлодор, Федр, Павсаний, Эрексимах, Аристофан, Алкивиад, а также Агафон — и заключительного и единственного! диалога —Сократа с Агафоном. Все эти восемь товарищей высказываются на тему природы и сущности Эрота. После того как Агафон предложил всем присутствующим честно высказаться о нём, большинство гостей были уже довольно-таки навеселе. Тем не менее, говорят они очень ясно, внятно, чётко, аргументированно и структурировано. Все семь концепций Эрота интересны в своих различиях, завершенности и логичности. В конце посиделки афинских философов к ним присоединяется Сократ, который по этому случаю даже умылся и переоделся.